«Волшебная палочка в моих руках - страшное оружие! Особенно для меня самой. Я уверена, что палочки — одушевлённые существа и они против меня что-то имеют. Определенно. Зловещий заговор волшебных палочек против меня.»

Хель уже несколько минут вертела в руках новую волшебную палочку, которую сравнительно недавно доставила почтовая сова прямо в кабинет. Конечно не ее кабинет, у ведьмы не было такой роскоши, но согласитесь, фраза "сова доставила в кабинет" звучит более, чем внушительно.
Прошлая палочка была сломана, как и добрый десяток до нее. Глаз Олливандера начинал дрожать за день до визита Виьхельмины в его лавку. За несколько часов руки волшебника пронимала нервная дрожь, а пальцы немели. За несколько минут он готов был упасть с очередным инфарктом, только бы не отдавать свои творения в эти кощунственные руки.

- Ну что, дорогая, делаем ставки на сколько тебя хватит? - спросила она, проводя тонкими пальцами по тонкому древку, палочка в ответ ласково попыталась обжечь нежную кожу рук. - Эй, прекращай, будешь себя плохо вести, я отдам тебя магглам, на опыты, - зловеще прошептала Локхарт, с удовольствием замечая, что палочка мелко задрожала. Правильно, бойся, маленькая пакость.

В столь поздний час больше всего на свете она хотела горячий ужин и теплую постель, но никак не переться в тьму тараканью изображая героев.
Аврорская мантия отправляется на стул, сменяясь обычной дорожной, серебряный значок оказывается в кармане, вместе с небольшой бутылочкой согревающего напитка и парой кексов, нет, ну какой человек, в здравом уме, отправляется на ночное дежурство без кексиков?

Лютный проулок встретил... тишиной. Обычно в столь позднее время улицы этого злачного пятна Лондона наполняют самые разнообразные криминальные личности, но видимо еженочные рейды авроров сделали свое дело - всякую шваль распугали по углам.  Прижаться спиной к грязной стене, попытаться разглядеть лицо Эроса, кажется он что-то усердно показывает, и его движения в темноте приобретают какое-то пошлое значение, определенно. Если бы парень разглядел ее в темноте, то его бы поразил смущенный румянец на щеках.

«Что, мать твою, он делает?»

И в какой-то момент, Вильхельмина перестала контролировать происходящее. Наплевав на все указания и строгий запрет Романова «бюджет операции ограничен! Не смейте портить имущество пострадавшего!», Эрос выламывает дверь.
- Святые Мерлиновы панталоны! Эрос! - ее громкий шепот напрочь ломает всю их конспирацию, - Романов нас живьем закопает, за выломанную дверь! - шепчет она, протискиваясь в дверной проем, пытаясь разглядеть содержимое лавки, да только темнота совершенно этому не способствовала.
- Люмос Максима! - палочка осталась немой, - Люмос Максима, тупая, ты, палочка! - громче, для энтузиазма пару раз долбанув ею о дверной косяк - последнее оказалось куда действенней, и небольшое комната осветилась. Место далеко не приятное, по крайней мере противные мурашки пробежали по телу, и ведьмочка сглотнула - вся комната была заставлена самыми разнообразными баночками и скляночками, в черепах переливалась какая-то тягучая, светящаяся жидкость, человеческие кости выстраивались в рядочек, а совсем рядом с ней стояла огромная бочка с...
- Твою ж аваду через кедавру, - приступ тошноты заставил ее отпрянуть - бочка была до верху наполнена вращающимися человеческими глазами, самыми разнообразными.
- Здесь никого нет, - с расстановками, сдерживая тошноту, произнесла девушка отходя подальше от зловонной бочки.